— Люська, — сказала я, — перестань реветь. Ты Урана чернилами перемазала.— Мне ба-а-бушку жа-а-лко… Ей там в больнице так гру-у-стно… так бо-о-льно…— Люська, да чего ты на полу сидишь? Поправится твоя бабушка!Но Люська заревела ещё сильней.Уран жалобно заскулил. Я почувствовала, как у меня защипало в глазах. Не хватало мне ещё зареветь!— Люська, — сказала я, — если у тебя нет платка, можешь вытираться моей простынёй. Ну, иди сюда. Вытирайся, а?Люська подползла к моей кровати. Лицо у неё было всё полосатое, красное, а глаза вдруг стали одного цвета, какого-то грустного, мышиного… Она сидела рядом с моей постелью и вытирала лицо простынёй. Слава богу, мама этого не видела!— Она там ходить не мо-о-жет… Лежит в больнице на кровати… Одна-а-а… Без меня-а-а…Я не выдержала. Я почувствовала, что тоже хлюпаю носом.— Люська, ну не пла-а-чь! Мне тоже твою бабушку жалко, я же не пла-а-чу!— Бедная моя бабушка, — не унималась Люська. — Бедная моя ба-абушка-а-а…— Люсенька, ну успокойся! Съешь яблочко, а?— Не хочу-у-у… Мне бабушку жа-а-алко…— Ну не плачь! Прошу тебя, не плачь! Слушай, ты же подтягивать меня пришла? Что же ты плачешь? Тебя прикрепили ко мне или не прикрепили? А ну, отвечай: прикрепили или нет?— Прикре… прикрепили, — всхлипнула Люська.— Так что же ты сидишь? Подтягивай меня скорее! Слышишь? Съешь яблоко и начинай меня подтягивать, ладно? Люсь, ну ладно? Ладно? Только не плачь, пожалуйста, очень тебя прошу-у-у!— Ладно, — тяжело вздохнула Люська, снова прерывисто всхлипнула и в первый раз за всё это время посмотрела мне прямо в лицо грустными мышиными глазами.