Сила жизни

В богатой русской литературе не так-то легко занять выдающееся место, открыть новую - свою - страницу.

Это писательское счастье в полной мере выпало на долю Михаила Михайловича Пришвина.

Тому, кто прошел укромной тропою сквозь пришвинский зеленый мир, полный света и ветра, земля уже никогда не покажется ни мертвой, ни будничной.

Такая сила жизни была у этого человека, что даже самые краткие записи натуралиста, странички из "календаря природы" превращались у него в лирические стихи, а очерки - в поэмы.

Впрочем, такие определения, как очерк, рассказ, поэма, не очень-то подходят для Пришвина.

Он нашел свою форму выражения мыслей и чувств. И уж если как-нибудь называть эту форму, то разве что "пришвинской".

В самом деле, у кого найдешь такое редкостное и необычайное сочетание точных, деловитых наблюдений над жизнью природы с поэтической выдумкой, с воображением смелым, щедрым и непосредственным?

В даровании Пришвина поэт соединился с землепроходцем, с неутомимым путником, странствующим по просторам родной земли, с опытным наблюдателем и зорким охотником, умеющим приносить из лесу двойную добычу - в охотничьей сумке и в памяти.

Мудрый и памятливый художник, он сохранил в душе до последних своих дней первоначальную свежесть чувства, неуемное любопытство и жадность к новому. А новое он умел находить во всем, что его окружало.

Недаром же он говорил: "...каждый год весна приходит не такой, как в прошлом году, и никогда одна весна не бывает точно такой, как другая"1.

Не повторялись в его книгах и люди. А сколько их повстречал он на своих бесконечных дорогах, сколько разнообразного умения и опыта, накопленного людьми порознь и вместе, довелось ему приметить за годы странствий.

День за днем, год за годом находил он, точно драгоценные клады, слова и присловья, которые так метко и точно передают своеобразие создавшего их народа.

Язык в книгах Пришвина так же причудлив, богат и одухотворен, как и открытая им природа.

Нам, современникам, досталось на долю счастье знать этого чудесного писателя как товарища и друга.

Но нет сомнения в том, что встречи с Пришвиным, таким живым и молодым в каждой оставленной им строке, будут без конца удивлять, радовать, обогащать и поколения, идущие нам на смену".

То, что было по-настоящему живым, никогда не станет мертвым.